Шулер с бубновым тузом

«Я, верно, болен – все на сердце туман.
Мне скучно все – и люди и рассказы.
Мне снятся королевские алмазы…»
(Николай Гумилев)

ГЛАВА 1

– Теперь ты принадлежишь мне, – хрипло засмеялся он. – Ты – моя собственность. Будешь выполнять все мои приказания! Иначе тебе конец, крошка. Я могу сделать с тобой все, что захочу. Захочу – заставлю любить себя. Захочу – убью…
Она молчала, дрожа от страха и обиды. Ее поставили на кон, словно пачку купюр или стопку фишек, словно вещь, которой распоряжаются другие.
Новый хозяин погрозил ей пальцем.
– Ты сама виновата. Ввязалась в чужие игры! Чего тебе не хватало? Денег? Приключений? Твоя неуемная похоть и страсть к роскоши сыграли с тобой дурную шутку, крошка. Ну-ка, покажи, что у тебя там?
С этими словами он потянулся к застежке ее кофточки. Она отшатнулась, прижалась к спинке дивана. Новый хозяин грубо схватил ее за плечо, она вскрикнула от боли и зажмурилась.
– Не дергайся! – рявкнул он. – Хуже будет!
Показалось, что она снова попала в руки палача, который не знает жалости. Он просто выполняет свою работу. Сотни глаз, жадных до кровавых зрелищ, уставились на ее обнаженное тело. Свистит плеть, обжигая кожу, каждый удар сопровождается возбужденными вздохами толпы. А тут же, на деревянном помосте, помощник палача раздувает угли, готовит ей пытку раскаленным железом…
– Делай, что я скажу! – потребовал новый хозяин. – Раздевайся… не строй из себя недотрогу. Тебе это не впервой. Я ведь знаю тебя, как облупленную.
Он заставил ее снять одежду и лечь. Прежде чем приступить к делу, долго водил рукой по ее груди, приговаривая:
– Я не ошибся, крошка. Вот оно, тавро грешницы… знак проклятия, наложенный на тебя судьбой. Я искал его… Что, боишься меня?.. Бойся! Я – твой вечный кошмар! На сей раз тебе не удастся ускользнуть. Давай, люби меня, как ты умеешь…
Он обрушился сверху, словно голодный зверь. Все свершилось бурно и быстро. Она поразилась своему бесчувствию. Как будто это происходило не с ней, а с какой-то другой женщиной. У человека, который овладел ею, было много лиц, забытых, любимых и ненавистных.
– Не вздумай сбежать от меня, крошка! – хмуро пригрозил хозяин. – Достану и порежу на кусочки. От меня не скроешься. Поняла?
Она послушно кивала, послушно одевалась, наливала ему коньяк.
– Ты не очень-то и сладкая, – протянул он, соловея от выпитого. – Я ожидал большего. Что, растеряла былой пыл? Не мудрено. С твоим послужным списком можно стать героиней романа. А ты обычная стерва, готовая переспать с каждым, кто хотя бы накормит досыта. Я угадал?
Она заплакала от ужаса и безысходности. Неужели, ее мучения никогда не закончатся?
– Ну, теперь я сподобился, попробовал твоего тела, и мы можем поговорить по душам. Ты дорогого стоишь, несмотря на нищету. Ха-ха-ха-ха! Мне известно, в чем твоя изюминка. И я доковыряюсь до нее, даже если мне придется для этого испортить всю булочку! Ха-ха-ха-ха! – развеселила его собственная шутка. – Давай, колись! Не то плохо кончишь. Ты знаешь, что такое боль и страх… и первое, и второе я обеспечу тебе в избытке.
– Что вы от меня хотите? – давясь слезами, вымолвила она.
– Прикидываешься дурочкой? Не пройдет.
– Клянусь, я ничего не понимаю…
– Ах, так, да? – рассвирепел он, с силой тыкая ее пальцем пониже ключицы. – Значит, ты все забыла? Маленькая подлая лгунья! Я найду способ помочь тебе вспомнить…

* * *

ИСТОРИЯ НИКОЛАЯ КРАПИВИНА.

О том, что у меня есть сестра, я узнал из предсмертного письма моего отца, – человека сурового, немногословного, но твердого в изъявлении своей воли.
Я стал поздним и единственным ребенком в семье. Родители избаловали и распустили меня, как только возможно разбаловать и распустить долгожданного отпрыска. Отец уже не чаял заполучить у судьбы этот вожделенный подарок – ребенка, сына, который унаследует заработанные им деньги и продолжит его фамилию.
К чести моей ласковой и заботливой матушки могу сказать, что она сумела вовремя остановиться, дабы не испортить меня окончательно. Я получил приличное образование, овладел двумя языками, – французским и английским, – побывал за границей, где не только бездельничал и слонялся по ночным клубам, но перенимал опыт коммерческих операций по оптовым закупкам и недвижимости, которыми занимался мой отец, Андрей Никитич Крапивин.
Мое рождение принесло в размеренную, налаженную жизнь отца и матери несказанную радость и столь же несказанное беспокойство. Они тряслись надо мной, как скаредные старики трясутся над каждым грошом, и их можно понять. Потерять меня означало бы полный крах обретенных ими надежд на спокойную старость и продолжение рода. А также на то, что многочисленная родня и жадные партнеры отца не растащат компанию по частям в случае смерти основателя.
Матушка моя давно забыла, что такое работа. К бизнесу у нее не было ни малейших наклонностей. Поэтому я должен был при необходимости заменить отца на его бессменном посту главы компании и взять в руки бразды правления. О чем я вспоминал с содроганием в самые, казалось бы, неподходящие моменты счастья и безмятежного наслаждения жизнью молодого денди, не обремененного серьезными обязанностями.
Я вел существование праздное и благополучное, пока гром не грянул.
Разразилась гроза перед самым Рождеством, когда сотрудники затеяли корпоративную вечеринку в главном офисе.
Отец, как обычно, заказал стол и развлечения за свой счет и готовился произнести традиционную праздничную речь, когда внезапно почувствовал себя плохо. Вместо того, чтобы немедленно вызвать врача, он попытался преодолеть недомогание и взгромоздился на импровизированную трибуну, украшенную гирляндами лампочек и разноцветных елочных шаров. Успев выговорить всего пару фраз, он пошатнулся и рухнул на руки своего заместителя и финансового директора.
По залу пронесся вздох недоуменного ужаса. Кто-то из женщин истерически вскрикнул, кто-то кинулся вызывать «неотложку»… а кто-то прятал злорадную ухмылку под маской притворного сострадания.
«У каждого человека есть враги, – любил повторять мой отец. – А у богатого человека их множество. Завистники, конкуренты, бывшие компаньоны, бывшие возлюбленные, обиженная родня, да мало ли еще кто, кому стоят поперек горла чужие успехи. Бучь всегда начеку, сын! – наставлял он меня. – Никому не верь, никого не подпускай слишком близко, ни на кого не рассчитывай и никому ничего не прощай!»
Такая вот нехристианская заповедь. При всем том мой отец был человеком набожным. Раз от разу посещал церковь, держал в рабочем кабинете пару икон, но не гнушался и иными методами привлечь на свою сторону коммерческую удачу и деньги. После его смерти я начал разбирать бумаги и наткнулся на адреса одной известной московской гадалки и некого мага.
Вероятно, время от времени отец прибегал к их помощи перед рискованной сделкой или принятием важного решения. Не скажу, что меня сей факт удивил. Он сразил меня наповал! Отец – и сомнительные консультации сомнительных личностей? Несовместимо. Впрочем, против правды не попрешь.
Видимо, отец имел свои маленькие слабости, о которых мы с матерью не догадывались. Я не стал делиться с ней своим неожиданным открытием. Зачем разрушать образ непоколебимого и властного прагматика, которым он хотел казаться?
То последнее Рождество отец встречал на больничной койке. Собственная беспомощность выводила его из себя. Как некоторые с виду здоровые и крепкие люди, он держался до конца, а когда свалился, то больше уже не встал.
Врачи делали все возможное. Приятель отца предложил перевести его в немецкую клинику, но больной отказался наотрез. Полагаю, он чувствовал, что умирает, и хотел избежать бесполезных хлопот и суеты.
Перед смертью он призвал меня к себе и сообщил о письме, которое написал здесь, в палате, и которое просил вскрыть после его кончины. Мои фальшивые уверения в скором выздоровлении он отмел бледной, но все еще твердой рукой. И взял с меня обещание исполнить все, что он изложил в письме, с точностью.
Разумеется, я дал ему это обещание. Меня терзало любопытство, но я не посмел ослушаться и вскрыть письмо раньше оговоренного срока. Я вырос непутевым, но почтительным сыном. И слово отца было для меня законом.
Не скажу, что мы испытывали друг к другу теплые чувства. Он по-своему любил меня, видя во мне свое продолжение. Я ни в чем не знал отказу, но общался с отцом редко, а все время проводил с матерью и друзьями. В детстве он казался мне небожителем, который иногда спускался с облаков, чтобы потрепать меня по голове или строго пожурить за провинность.
Его авторитет довлел надо мной ровно до четырнадцати лет, когда я начал стремительно взрослеть и обретать вид не отрока, но мужа. Матушка не уставала удивляться, как я вымахал, и только то и делала, что обновляла мой гардероб. Вместе с ростом и мышечной массой развилась моя мужская привлекательность. Девушки поглядывали на меня с интересом и откровенно заигрывали. Я охотно отвечал им тем же. К окончанию колледжа я прослыл заядлым сердцеедом и безжалостным ловеласом.
Молодая преподавательница, которая приходила на дом заниматься со мной иностранными языками, стала моей первой отчаянной и дерзкой любовью. Я потел и заикался, украдкой лаская взором ее выступающие из-под юбки коленки, а она притворялась, что не понимает природы моей непреодолимой тупости. До глаголов и спряжений ли было мне рядом с такой красоткой?! Я вдыхал запах ее духов, и у меня пересыхало во рту, и кружилась голова. По ночам я не спал, воображая эротические сцены, в которых она отдавалась мне под скрип диванных пружин и стук едущих под окнами трамваев.
Заметив неладное, мать устроила нам перекрестный допрос. Бедная учительница заливалась краской и невнятно оправдывалась, тогда как я отважно признался в любви к ней и готов был провалиться сквозь землю, когда заметил в ее глазах не ответную страсть, а… испуг. Она боялась лишиться заработка! А я-то, дурак, обожал и боготворил ее! Это отрезвило меня на несколько лет вперед.
В тот же день матушка устроила тщательный обыск в моей комнате и с криками вытащила из ящика моего стола набор метательных ножей, несколько журналов «Плейбой» и колоду порнографических карт. Смешно вспоминать, как она убивалась и грозила мне всяческими немыслимыми карами.
Метание ножей было моей любимой забавой наряду с обострившимся интересом к женскому полу.
«Ты хулиган и развратник! – стенала матушка. – Откуда в тебе дурные наклонности? Чего тебе не хватает?»
Когда родительница доложила отцу о моем проступке, тот холодно улыбнулся и велел оставить меня в покое.
«Наш мальчик становится мужчиной, Бетти, – добавил он. – Позволь ему проявлять либидо. Иначе мы останемся без внуков!»
«А ножи, Андрей? Он убьет кого-нибудь и сядет в тюрьму!»
«Что-ж… будем носить ему передачи».
После таких слов бедную матушку перемкнуло, и она надолго закрылась в своей комнате. Когда она наконец вышла оттуда, то перестала называть меня Колюней, чего я терпеть не мог, и обращалась ко мне исключительно Николай, что постепенно трансформировалось в Нико. Это было куда благозвучнее Колюни, и я преисполнился благодарности к отцу за заступничество.
Мама, несмотря на общие легкомысленные веяния, сумела сохранить приверженность строгим правилам. Но потерпела полное фиаско в попытке привить эти правила мне, несносному и горячо любимому сынуле. Должно быть, слепая материнская любовь сделала ее мягкой, как воск, из которого я беззастенчиво лепил то, что хотел. Не будь отца, страшно представить, к чему это могло бы привести. Он служил сдерживающим фактором для ее любовных порывов. Боясь вызвать его гнев, матушка периодически брала меня в ежовые рукавицы, пока не сообразила, что это лучший способ наставить меня на путь истинный. Она сумела наступить на горло собственной песне, за что я ей очень признателен. По крайней мере, из неуча и лентяя я превратился в расхлябанного, но умного и образованного молодого человека. Мои недостатки никуда не делись, однако они хоть как-то уравновесились приобретенными достоинствами.
К одним из своих достоинств я отношу сыновнюю почтительность и верность данному слову. Эти два качества, как ни прискорбно, ввергли меня в совершенно невообразимую авантюру…

***
Наталья Солнцева просто превзошла себя. Понамешала исторические личности и современную обыденность. Причем как-то странно понамешала – взяты персонажи из разных эпох. В остальном сюжет неплохой, держит в напряжении, прочитала быстро!

***
Наталья Солнцева, как всегда, великолепна. Мне очень нравится ее серия о Глории – женщине, которая чувствует и знает больше, чем другие. Автору удалось уйти от шаблонного описания ведьм и колдуний, и показать сверхъестественные способности с человеческим лицом. Закрученный сюжет, неожиданные повороты которого не оставляют до последней страницы. Ты понимаешь, что все оставляет свой след – есть память вещей, мест, предметов. Они сохраняют информацию о владельцах либо о событиях, произошедших в этих местах, это огромный информационный пласт, который иногда может убить. Автору, на мой взгляд, удалось мастерски его вскрыть.
Autoreg

***
Приключения Глории и Романа Лаврова продолжаются! На этот раз Глория узнает о предстоящем расследовании от необычного существа, явившегося из далекого прошлого.

Тем временем в настоящем сын преуспевающего бизнесмена Николай Крапивин оказывается втянут в странную … аферу или наваждение. Выполняя просьбу отца позаботиться о сводной сестре, он обнаруживает странную притягательность для себя этой женщины, появляющийся на ней и исчезающий стигмат, а также таинственные убийства, которые она не может объяснить. Кроме того, даже собственная мать что-то от него скрывает. Впору тронуться умом! Самое время пренебречь другим советом отца – никогда не обращаться к ясновидящим – и попробовать поискать помощи в нетрадиционных источниках. Поиск нетрадиционной помощи и приводит его к Глории.
В романе «Шулер с бубновым тузом» весьма удачен выбор артефакта – реально существующей картины. На саму картину можно смотреть часами, находя в ней все новые и новые подробности. Но в сюжете она играет не просто декоративную роль. Картина должна была не просто украсить помещение, но и пробудить память героини, прошедшей долгий путь реинкарнаций из прототипа персонажа романа Дюма до современной женщины. Картина на самом деле отвечала и на вопрос, куда же делись проклятые бриллианты. Было интересно попробовать разгадать тайну самостоятельно и потом сравнить выводы с развитием сюжета книги. Картина идеально вписалась и в книжную обложку.

По-моему, мистический детектив «Шулер с бубновым тузом» – достойное продолжение серии и одна из лучших книг о Глории!
Рената (Москва)

Получите электронный файл книги, написав на почту tnosalskaya@gmail.com (менеджер Натальи Солнцевой)